В воскресный день нарядно и празднично в станичном храме. Что ни казачка — хоть в королевы зови, что ни казак — хоть в атаманы выбирай. Но вот возглашает священник: «Премудрость, прости, услышим Святаго Евангелия. Мир всем…». Диакон называет евангелиста и вторит иерею: «…Святаго Евангелия чтение..», — и священник обращается ко всем в храме: «Вонмем!». Тогда словно по команде сжимают правой рукой казаки эфесы шашек, и над ножнами сверкают отражения свечей в обнажённых на треть клинках. Значит это, что казак в любой миг готов защищать Веру свою. И что характерно — только казакам разрешено приходить в церковь при шашке. Это стародавний обычай. Откуда он? Может, прояснит его старая казачья легенда?
Когда-то, после принятия казаками Крещения православного, понадобилась Господу людская подмога. Вот и обратился он к людям. Вроде бы всё это свершилось по весне, 27 апреля, на Симеона-ранопашца. Первым воззвал Господь к крестьянину: мол, помоги немедля мне, христианская душа. Крестьянин затылок почесал, чего-то на пальцах прикинул и отвечает: «Немедля не могу. Вот на Пахомия овёс отсею, пашеничку в землю покидаю, тогда и приду!» Опечалился Господь и послал зов боярину, у которого одних крестьян под рукой тыща была. Боярин управителя позвал, долго они на костяшках считали. Досчитались. «Ни ныне, ни на Пахомия не управлюсь, — говорит боярин.
— Тут, Господь, глаз да глаз за людишками требуется. Вот на Алёну они лён отсеют, с ядрицей, гречей да ячменём управятся — я тебе, Господи, хоть сто холопов в подмогу пришлю!». Ещё шибче опечалился Всевышний, но вспомнил тут о казаках. Может, их попросить? Да только слух идёт, что казаки народ самостоятельный, вольницу любят, сами себе законы пишут и по ним только и живут.
Но делать нечего. Воззвал Господь к казаку. А казак тот сидит, шашку точит, казачата вокруг него шастают, а жена сидит на лавке — бешмет казаку чинит. Услышав зов, встрепенулся казак, тоже чегой-то стал на пальцах прикидывать.
И ответствует он Вседержителю так: «Господи! Дай мне, Родимый, пять минут сроку. А на шестой минуте я к тебе поскачу!». — А на что тебе такой малый срок? — Спросил Господь. Казак удивился: «Для казака — это срок немалый, а нужон мне он вот для чего: казачат у меня восемь, на каждого по пол-минутке, того четыре минуты. Попрощаться, значит. А с любимой женой меньше чем за минуту не обнимусь-поцелуюсь. Того пять…» На шестой минуте вскочил казачина на коня и поскакал помогать Всевышнему. Только вот шашку, что точил, в спешке не до конца в ножны заправил. За то и разрешил Господь казакам ходить в храм Божий при сабле-шашке и повелел во время чтения святого Евангелия приобнажать клинок в знак верности Православию и как напоминание о тех давнишних событиях.
На иконах в храмах святые и ангелы с копьями да мечами стоят — то рать небесная! А казаки — те же воины христовы, только орда земная. Другой вопрос: достойны ли современные потомки казаков тех заветов и образов, которые пращурами завещаны?
Была бы молитва горячей, да вера крепкой!
